Вся деревня ревела, даже груднички…
Я люблю нашу районную газету и с нетерпением жду, когда ее принесут. Выписываю с 1955 года. Всегда с удовольствием прочитываю все от начала и до конца, а сейчас с большим интересом читаю материалы своих земляков под рубрикой «За каждой строчкой – судьба и жизнь». И тоже решила написать о своем папе – ветеране Великой Отечественной войны Никите Федоровиче Бабошине.
Жили мы в деревне Большешипицино Саргатского района. Папа (он 1917 года рождения) до войны работал председателем сельского Совета. Жили мы в своем доме, который он сам построил. Когда началась война, детей у них с мамой было уже двое: я и мой брат. Папу призвали на фронт в конце сентября. Мне было 5 лет, но я это очень хорошо помню. Помню крики и плачь всей деревни, когда провожали мужчин. Ревели все, даже груднички. Это забыть невозможно…
А в феврале у нас родилась еще девочка Валя. Вот и была семья: бабушка, дедушка и мама с тремя малолетними детьми. Хоть дедушка наш, Бабошин Федор Андриянович, был уже старенький, но его избрали председателем колхоза, и нес он эту ношу, пока не пришел с фронта первый мужчина.
Письма от папы приходили редко. Я знаю о службе его очень мало. Он много не рассказывал, так как очень нас жалел. Знаю, что он был сапером, воевал в Польше и дошагал до Берлина. Помню говорил: «Да, было очень страшно, но все вместе с криками «Ура! За Сталина! За Родину!» поднимались и бежали в бой». Был дважды ранен, контужен, имеет ордена и медали. На фронте он вступил в КПСС. Вернулся в начале 46-го года. И его сразу направили в Баженово председателем сельского Совета, работал и в других деревнях, куда посылала партия. А в 1952 году папу перевели в Саргатку, мы перевезли сюда из Большешипицино свой дом. Папу назначили заведующим производством в артели инвалидов «За коммунизм» (директором был Котенко Кузьма Минович). Позднее, когда объединили промкомбинат и артель инвалидов, он стал работать механиком швейных машин. И уже будучи на пенсии, еще долго продолжал трудиться. Это был труженик. Умел все: построить дом, сложить печь, сшить туфельки, сапожки, шил шапки, брюки, пальто.
Когда шла война, очень трудно было всем. На нашей улице почти в каждом дворе было по 4-6 детей, и работала одна мать. Есть было нечего, весной копали мороженый картофель, пекли его и ели. Дети были голодные, у некоторых порой не было и одежды с обувью, бегали босиком. Нас, малолетних, отправляли в поле собирать колоски, полоть хлеб. Мы рвали осот, а к вечеру руки были в крови, так как и варежек у многих не было. Шерсть, мясо – все сдавали, все было для фронта, для Победы. Но никто не жаловался – всем было тяжело, верили, что война скоро закончится, ждали своих отцов. Но когда с фронта приходила похоронка на отца или брата, это было огромное, страшное горе. Я вот сейчас все думаю: но почему же сироты войны не пользуются никакими льготами? Ведь пришел отец – и жизнь понемногу налаживалась. А каково было детям-сиротам? Военные годы отняли у них и здоровье, и отцов, и еще многое другое. Не дай Бог никому никогда этого испытать.
Лидия Никитична Суставова, р.п. Саргатское