Солдаты победы. Незабытые имена
На конкурс уже поступили материалы от М.И. Санькова, Д.М. Нелидинского, М.П. Караваевой, П.А. Персидской, П.И. Прокопьева. Уважаемые читатели, пишите, приносите свои материалы о ветеранах, воспоминания участников войны, тружеников тыла. В конкурсе может принять участие каждый. Первые итоги мы подведем к 9 мая. Конкурс будет проходить в течение года.
Точную цифру участников Великой Отечественной войны, погибших и оставшихся живыми никто не может назвать. В Книге Памяти (1995 г. изд.) написано, что «…из Саргатского района было призвано более 7000 человек. С полей сражений не вернулось 2917 воинов». В 5-м томе книги «Солдаты Победы» (2002 г. изд.) список имен погибших, наших земляков, не вошедших в книгу Памяти, дополнен еще 76-ю фамилиями, но и эта цифра не окончательная.
Многие из тех, кому посчастливилось вернуться с войны, были изранены, некоторые неоднократно. В 50-е годы, помню, в бане перед помывкой Титов отстегивал протез ноги, Иванов – протез руки в черной перчатке, а наш учитель Ларионов Павел Федорович, сняв повязку с выбитого глаза, начинал читать стихи Маяковского: «В сто сорок солнц закат пылал, в июль катилось лето, была жара, жара плыла, на даче было это». Тогда фронтовики молодыми были, энергичными, льгот им особых не полагалось, и каждый должен был косить сено, колоть дрова, зачастую используя приспособления, а в свободное время у некоторых еще оставались силы играть с пацанами в лапту или волейбол. А сколько рассказов о войне можно было услышать. Бывало, вспоминая фронтовую молодость, разгорячится человек: на щеках румянец, глаза сузятся, говорить начинает отрывисто: «Командир роты приказал… Голову не поднять – немец лупит с колокольни… Танки идут прямо на нас…».
Мальчишки в библиотеке книги брали только про войну, такие же фильмы смотрели, а перед началом детского киносеанса весь зал, бывало, скандировал речевку: «Товарищи, внимание: на нас идет Германия»…
Так было. Но настали другие времена. Теперь российские «соловьи» не поют про войну, народ мало читает книг на эту тему, в моде сейчас шлягеры и бестселлеры. Да и фронтовиков в Саргатском районе на 25 марта 2010 года осталось всего 49 человек, из них в райцентре – 17 человек, а в моем родном селе Баженово в настоящее время живут два участника Великой Отечественной войны – Матвей Матвеевич Винокуров и Александр Семенович Матвеев. Дай Бог им здоровья и долгих лет жизни.
Василий Степанович Евсеенко (в молодости просто Василь) семилетку окончил в андреевской школе и продолжил учебу в саргатской, но в 1943 году его призвали в армию и направили на шестимесячную учебу в пехотное училище в г. Красноярск. В одной казарме с Василем жили земляки Дюндюков Дмитрий, Ефремов Александр и Криворотько Александр, которого в первом бою на овсяном поле убило осколком в висок. Где-то здесь же, под Ригой, в августе 1944 года и Василь Евсеенко получил тяжелое ранение в живот с повреждением кишечника. Как он сам писал другу юности Ефиму Терентьевичу Дюндюкову: «Перед атакой выпили и добре закусили, что дуже погано с полным курсаком в бой».
Фронтовые сто граммов вели к потере осторожности и часто – гибели. Другой ветеран, Нагибин Ефим, вспоминал: «Я свои сто граммов на позиции не выпивал – отдавал другим, а после того как из-за этого товарищ погиб, вообще к раздаче подходить не стал. А то ведь как бывало: командир перед боем награды показывает: «Ребята, высоту возьмем, они ваши будут». Да еще 100-200 граммов выпьет солдат для храбрости, и в атаку».
Отец Василя Степан в Крыму под Керчью попал в плен. «Односельчанин видел его в Рурском бассейне. В последнюю встречу отец передал через проволоку две брюквы, за что охранник сбил его с ног. Других сведений об отце не имею», – писал В.С. Евсеенко.
Его друг Ефим Терентьевич Дюндюков вернулся с войны без руки. В 80-90 гг. он был одним из инициаторов строительства в Саргатке православной церкви. Приложил руку к увековечиванию памяти А.А. Ларионовой, потерявшей на войне семерых сыновей, к созданию районного музея.
Павел Павлович Бычков принимал участие в войне с Финляндией в должности командира стрелкового взвода в звании младшего лейтенанта. Был ранен. После выздоровления назначен комвзвода в 9-ю роту, которой командовал Дмитрий Григорьевич Опарин.
Летом-осенью 1941 года Красная Армия вела кровопролитные бои в Смоленском направлении. Об одном эпизоде Павел Павлович рассказывал: «Нашему полку приказано было выбить противника из села Ивашкино и отбросить его за реку Западная Двина. Наш батальон сосредоточили на опушке леса, атаку поддерживали 8 станковых пулеметов и полковая артиллерия. Но атака не удалась, погибло много людей, был ранен мой друг Дмитрий Опарин, и командовать ротой пришлось мне. В сумерках, собрав оставшиеся силы, мы молча ворвались в Ивашкино и в рукопашной схватке отбросили немцев за реку. Однако противник, нацелившись на Москву, вскоре прорвал нашу оборону подо Ржевом, и мы оказались в окружении, из которого пришлось выходить группами».
В годы войны П.П. Бычков был награжден орденами «Красной Звезды» и «Отечественной войны». После службы он прибыл в село Увальная Бития по месту жительства родителей. Работал председателем колхоза, агрономом на саргатской машино-тракторной станции, зав. Увалобитиинским производственным участком, награжден орденом Трудового Красного знамени.
В 60-е гг. он познакомился с работником Саргатского райисполкома Михаилом Григорьевичем Опариным и узнал, что тот – брат его фронтового друга. С тех пор ежегодные встречи друзей стали традицией. Но время неумолимо. На сегодняшний день Дмитрия уже нет, Павел живет в Омске, Михаил – в Саргатке, им обоим по 95 лет.
В войну терялись документы, пропадали без вести люди. Об одном таком случае рассказывал в письме бывший житель села Андреевка Н.С. Зимин. У них в семье было шестеро братьев и три сестры. Старшая сестра Анисья Зимина (1920 – 1991гг.) воевала, была ранена в ноги, излечилась и до конца войны работала в госпитале.
Старшие братья Александр и Петр погибли на войне. Андрей, призванный в армию в 1943 году, окончил офицерские курсы в Забайкалье. В последнем письме он сообщал, что их отправляют на фронт, обещал на станции Омск сбросить письмо в почтовый ящик. И после этого исчез навсегда. Обстоятельства его гибели родными не установлены, на запросы в министерство обороны пришел ответ, что не в списках погибших, ни в списках пропавших без вести Андрей не значится. Возможно, предполагали родственники, он погиб во время следования по железной дороге, рассказывали, что один воинский эшелон на большой скорости потерпел крушение, а как известно, о подобном у нас не принято было говорить.
Только по Саргатскому району в Книге Памяти сделано около 3 000 записей. Не все они одинаковы, потому что в списки внесены имена погибших в бою, умерших от ран, сгинувших в плену и пропавших без вести. 32 человека с фамилией Хохлов занесены в этот скорбный список, и двадцать из них пропали без вести. А всего из записанных в Книгу Памяти саргатчан пропали без вести примерно 40 процентов. Война забирала молодых, опустошая целые деревни, вырубая под корень семьи и роды. Погибли – пропали без вести 27 Пономаревых, 23 Бутакова, 23 Иванова, по 20 человек Носковых, Парыгиных, Медведевых, 19 Шипицыных и столько же Кузнецовых, а еще Вдовины, Васильевы, Гавриловы, Мартыновы, Федоровы… Всех здесь невозможно перечесть. Вечная им память.
Девяностолетний И.И. Смирнов, прошедший две войны, писал в газете «Аргументы и факты»: «Это сейчас говорят «без вести пропавший». А ведь людей тогда просто разрывало на части, кто там кого будет искать. Никто. Много не похороненных солдат осталось. Так и навесили на них ярлык «пропавшие без вести»».
Подавляющее большинство пропавших без вести приходится на 1941, 42-й годы, когда враг наступал, окружая и перемалывая наши армии. Тогда тысячи и тысячи погибших красноармейцев остались лежать в окопах, лесах и болотах. В лучшем случае их хоронили местные жители. Никаких списков, конечно, не составлялось, а в сибирские деревеньки отправлялись родным извещения, что солдат погиб или пропал без вести. Многие до старости ждали своих близких, надеялись: а вдруг откроется дверь и он скажет: «Здравствуйте».
После Сталинграда и Курской дуги произошел коренной перелом в войне, инициатива перешла в наши руки, и если поле боя оставалось за нами, собрав раненых, отправляли вещевиков, часто снимавших с убитых шинели, гимнастерки, сапоги, забиравших документы, иногда наших хоронили в одном нижнем белье. Братские могилы летом копали, зимой рвали грунт толом, трупы укрывали рваными шинелями или ветками, на могильном холмике устанавливали затесанный столбик и на нем выводили номер, а писарь потом записывал, кто под этим номером упокоился. Поле «убрано» – и похоронная команда шла дальше с армией. Так рассказывал солдат этой команды Е.Г. Нагибин.
Смирнов не случайно обмолвился, что в отношении пропавших без вести у властей было сомнение, ведь эти люди «…нередко оказывались живы и находились в тылу врага, в партизанских отрядах, в плену…» По действующему с 1985 г. законодательству пропавший без вести может быть в судебном порядке объявлен умершим не ранее чем по истечении двух лет со дня окончания военных действий (энц. ВОВ). Такие сложности в вопросе о пропавших без вести не случайны, потому что затрагивались семейные отношения: расторжение брака, раздел имущества, выплата алиментов…
Бывало, числившихся пропавшими без вести уже после войны уличали в сотрудничестве с гитлеровцами. Помню, лектор обкома КПСС рассказывал, как ветеран, прошедший ад плена, увидел на омской улице знакомое лицо. Неужели это та самая переводчица, в лагере прозванная пленными немецкой овчаркой? Проводив ее незаметно до проходной, старый солдат спросил у вахтера фамилию женщины, а затем сообщил о своем подозрении в органы госбезопасности. И оказалось – не зря. Подобные факты известны и в сельских районах области, но все они составляют исключение – один случай из тысячи.
Пропавших без вести близкие ждали. Бывало – они возвращались домой, однако всех тех, кто записан в Книгу Памяти, теперь уж точно известно, нужно считать погибшими.
Михаил Саньков