Как я стал врачом

Виктор ГОНОШИЛОВ. Журналист, писатель, краевед, путешественник… 

В прошлом году нам посчастливилось поработать бок о бок с известным омским журналистом, путешественником, краеведом, членом Русского географического общества Виктором Васильевичем Гоношиловым, которого судьба на недолгое время занесла в нашу районную газету «К новым рубежам».

Его зарисовки-интервью о наших земляках, краеведческие материалы об истории освоения земли омской стали заметным явлением на страницах нашей «районки», приоткрыв новые глубины в, казалось бы, хорошо знакомых нам людях, новые подробности в истории нашей малой родины. 

Кроме журналистики Виктор Васильевич пробует себя в литературе: пишет рассказы, повести, исторические эссе. Написанные им книги: «Омская область: удивительная и прекрасная. Путевые очерки», «По течению против ветра. Путевые заметки о походе по пути отряда Бухольца» , «От храма к храму – паломничество сибиряка», «У судьбы лёгких дорог не бывает. Сборник очерков».

А пять лет назад вышла его книга «Лошади лучше людей». В ней автор, уроженец далекой таежной деревеньки Тузаклы Знаменского района, повествует о жизни селян, сплетая суровую реальность, художественный вымысел и красное словцо воедино.

Читать Гоношилова легко и занимательно. Публикуем сегодня один из рассказов из книги «Лошади лучше людей»  – «Как я стал врачом» (его оригинальное название – «Повезло»).

На учебную практику в село Шухово я приехал после четвертого курса ветинститута с большим апломбом теоретика и совершенно скромным багажом практических навыков. О последнем  я узнал после двух дней работы  с местными ветеринарными фельдшерами. Не мог сделать ни внутривенной инъекции, ни ввести желудочно-кишечный зонд. Краснеть приходилось долго и часто.

Шла  середина  семидесятых годов прошлого века. Господи, какой же я был молодой. И трудно сказать, как бы сложилось мое ветеринарное будущее, не случись несчастья у дяди Гоши и тети Нины, у которых я стоял на квартире.

Крупная полуторагодовалая телка из последних сил зашла в ограду и рухнула, не добравшись нескольких метров до дверей хлева. Тетя Нина, увидев распростертую на земле юную коровку, сразу же взялась вытирать появившиеся слезы. Горожанину ее реакции не понять, а любой селянин искренне ей посочувствует. Он знает цену скотине. Не спать несколько ночей, ожидая отела, затем притащить новорожденную телочку домой, неделю держать у русской печи, чтобы не простыла, поить теплым молозивом. Когда повзрослеет, по­ить отварами трав от всяких напастей. Косить для нее мягкую травку на вечер, покупать комбикорм, убирать навоз. Сколько трудов, сколь­ко денег ухлопано. И все насмарку! Все даром!

Мое присутствие тете Нине больших надежд не внушало. Она, как всякий деревенский житель, знала: если скотина не устояла на ногах, то ветеринар ее уже не поднимет.

В общем-то, я в тот момент находился в состоянии немногим луч­ше, чем лежащая на земле телка. В моей голове не родилось ни еди­ной мысли, реализация которой могла бы облегчить участь животно­го. Вдвойне неудобно чувствовал себя оттого, что не способен по­мочь людям, по доброте душевной пустившим меня на квартиру.

Однако активность проявлять требовалось. Первая заповедь вете­ринара: «Если совершенно не знаешь, что делать, делай все с утроен­ной энергией. Главное – обнадежить хозяев», – мне была известна.

Мы с дядей Гошей перетащили телку в огород, чтоб не мешалась в ограде управляться по хозяйству. Едва переместили рогатину за из­городь, как дядя Гоша решил тут же ее и оставить.

– Легче вытаскивать, когда сдохнет, – вот его аргумент.
Я, окинув взглядом огород, заметил дверь на сеновал. И тут же взял инициативу в свои руки:

– Дядя  Гоша, телку надо под навес поместить. До сеновала пять
метров. Давайте дотянем. Пусть в тени лежит. А то завтра ее солнце
спалит.

Июнь. Дни стояли жаркие.

– Не доживет она до завтра, – уверенно заявил дядя Гоша, – ей до смертинки две дыхнинки.

– Все равно надо тащить под навес. Вдруг доживет, – меня ему с
толку сбить не удалось.

Хозяин подчинился.

Первым уколом, подкожно, я пациентке вкатил такую дозу кофе­ина, что мертвый бы поднялся. Телка не шевельнулась.

Создавая видимость работы, следующим уколом, внутримышеч­но, ввел ей раствор пенициллина. Больная опять не реагировала.

Меня позвали ужинать. Быстренько выхлебав тарелку супа, от­правился на ферму, где хранились всевозможные ветеринарные ак­сессуары. Принес желудочно-кишечный зонд. Пользоваться я им по-прежнему умел лишь теоретически, видел, как другие с ним работа­ли, но нужда заставила осваивать практику.

Телка, не подавая видимых признаков жизни, ничем, кроме сопе­ния, моим манипуляциям не препятствовала. Изрядно помучавшись и почитав тайком от хозяев (нельзя, чтоб они видели во мне профана) пособие по применению ветеринарной техники, я все-таки ввел рези­новую трубку зонда в рубец, первый отдел четырехкамерного желуд­ка жвачных. Короче говоря, промывание желудка состоялось.

Возможных диагнозов была куча – от сибирской язвы до энцефа­лита. Самым верным, по скорости проявления, выглядел диагноз на отравление. Вопрос – чем? У соседей-то вся скотина на ногах держа­лась, хотя рядом с моей пациенткой паслась, на одних и тех же лугах. Нарвись стадо на кучу удобрений, половина бы шуховских баб в сле­зах ходила.

Часов до двух ночи листал учебник по внутренним незаразным болезням. Нашел-таки причину патологии. Симптомы подходили под отравление хвощем. Есть такая травка, слегка похожая на елочки, обычно вдоль канав с глинистыми краями растет. В ней содержится фермент, который разрушает витамин В1. Падает температура тела, прекращает работать пищеварительный тракт, появляется паралич конечностей.

Главное лечение – применение ставшего внезапно дефицитным для организма витамина В1. Первую дозу раствора поливитаминов я своей пациентке ввел ночью, едва утвердившись в диагнозе. Вдогон­ку сделал еще один укол – несколько кубиков кофеина вогнал – пусть скотинка взбодрится.

Утром, истыкав всю шею телки в поисках яремной вены, я все-таки сумел осуществить внутривенную инъекцию глюкозы. В том была прямая необходимость. Телка же ничего не ела, а питательные веще­ства требовались. Пол-литра сладкого энергетического раствора в крови ей не помешает.

Животное, почти абсолютно неподвижное, позволяло делать с собой все, что рождала моя буйная фантазия. Я и клизму поставил.

 За обедом дядя Гоша безапелляционно заявил:

– Хватит тебе, Витька, с падалью мучиться. Цепляю за ногу тро­сом к трактору и волоку в лес. Пусть там подыхает. Надоело на нее смотреть.

– Тетя Нина, телка поправится, – я знал, к кому обращаться за помощью, – она уже голову поднимает.

Вранье, конечно. А что делать?

Моя борьба за жизнь телки продолжалась трое суток. За это вре­мя я научился делать почти все, что умели делать местные ветеринар­ные лекари. В совхозной аптеке вряд ли остался хоть один препарат, который бы не был мною опробован на несчастной коровке.

И она отблагодарила меня за труды. Поднялась на ноги, выздоровела, хотя, по ограниченности ума, совершенно не обрадовалась данному факту. А я был в восторге. Мне бы крылья – летал бы от счастья. И не только оттого, что телка выздоровела. Не только!

Я вдруг почувствовал, что стал врачом. Не обязательно ветери­нарным или медицинским. Просто врачом. И не потому, что научился управлягься с желудочно-кишечным зондом или делать внутривен­ные инъекции. Нет, не потому. По другой причине. Я спас жизнь!

В дальнейшем у меня будет много побед над смертью, но первая, спасибо ей, оказалась не только самой трудной, но и самой яркой. С тех пор прошло больше тридцати лет, а я те далекие трое июньских суток, кажется, поминутно помню.

Полосу подготовил Олег Шипицын