Виктор Васецкий: «Саргатка – исток мой»
Виктор Семенович Васецкий, механик по тракторам и самоходным машинам Саргатского ДРСУ, – коренной саргатчанин. Его, как и многих нас, беспокоит наша историческая и родовая беспамятность, нежелание знать свое прошлое.
А он-то как раз и о своем роде знает немало, и о Саргатке. Все впитывал с детства, с юных лет. Такая у него особенная память – помнит все, что рассказывали об этом в семье, в школе, односельчане. Мы обедняем себя, не помня прошлое, считает Виктор Семенович.
-Сегодня многие стремятся уехать из Саргатки в Омск, в иные большие города. Это объяснимо: у нас нет такого количества рабочих мест, нет такого комфорта, как в городе, такого количества развлечений. Но для меня нет места лучше, роднее, значимее, – так рассуждает он. – И не все измеряется деньгами, комфортом. Есть, понятное дело, и более красивые края на земле, и более теплые, где не надо восемь месяцев в году отапливать дом. Я и сам служил под Коктебелем на Черном море в конце 70-х годов – красота, благодать, при желании мог бы остаться там на сверхсрочную и осесть надолго. Но я не мыслил своей жизни без Саргатки. Здесь жили мои прадеды и деды, отсюда исток мой, моих детей.
Обо всем этом мы и попросили рассказать Виктора Семеновича для читателей нашей газеты.
Ему повезло, считает Виктор Семенович: в Саргатской средней школе, где он учился, учительствовал Николай Максимович Бутов – журналист, писатель, краевед, человек, влюбленный в саргатскую землю, в ее людей (кстати, в этом году исполняется 95 лет со дня его рождения). На уроках истории он, отклоняясь от уроков школьной программы – часов для изучения местной истории в ней не было, – открывал завесу над прошлым, таким непохожим на настоящее. «Мы как завороженные слушали, ловили каждое его слово. Ведь Саргатка старше по возрасту Соединенных Штатов Америки (Саргатка основана в 1764 году, США – в 1776), у нее богатая история, но у нее нет летописи, ее можно познавать по крупицам сведений, рассыпанных по разным архивам, по сохранившимся устным преданиям саргатчан. А наш учитель любил покопаться в старинных документах, умел слушать старожилов. И записывал все, что «накопал», – вспоминает В.С. Васецкий.
Очень хорошо помнит он, как в середине 80-х годов, когда в райцентре строили кинотеатр «Родина» и рыли землю под фундамент, наткнулись на старинные захоронения. Останки саргатчан покоились не в привычных гробах, а в колодах, выдолбленных из цельного дерева. Однако уже в царствование Петра I был издан Указ об использовании для захоронения дощатых гробов, как в Европе (это было гораздо экономнее). Но на саргатском погосте, стало быть, и после указа еще некоторое время хоронили по старинке.
– Доподлинно знаю, что Николай Максимович ходил в райком партии и просил бережно отнестись к этим останкам: сложить их в специально подготовленный ящик и перезахоронить. Это не было сделано. Чем руководствовались тогда власти? Возможно, думали: какие такие почести темным крестьянам?.. И я помню, как безголовые наши ребята носились с теми выкопанными черепами, приделывали пружинки, чтобы челюсти страшно щелками. Кощунство… Может статься, они бегали с останками своих прадедов… А мы поражаемся, что у нас в Саргатке все не так идет, все производство порушилось. Может, по грехам нашим воздается.
Вспоминает Виктор Семенович и о том, как Николай Максимович рассказывал о первооткрывателе саргатских земель вахмистре Шапошникове, который с отрядом солдат исследовал сибирские земли, описывал их, наносил на карту географические подробности. И такая картина открывалась перед взором служивых… Гривы плодородные, пригодные для выращивания хлебов, богатые разнотравьем луга и лощины, обширные пастбища для пастьбы скота, и все это вперемежку с лесами, богатыми дичью, водоемами, кишащими рыбой, а в разливах речки Саргатки – она разливалась тогда в ширину (это место как раз напротив поселка Светлый) на версту, как табун молодых жеребят, резвились стаи осетров, зашедшие в речку на икромет. «Сейчас в это трудно поверить, но я верю: ведь речка была тогда совсем другая, чистая, питающаяся на всем протяжении подземными ключами, постоянно соединяющаяся с Иртышом. В общем, это были места благодатные для заселения. Пройдет еще немного времени, и здесь появятся первопоселенцы, – говорит В.С. Васецкий. – Мне хочется, чтобы на нашей саргатской земле был установлен памятник этому офицеру, как признание за честно исполненный долг, в память от благодарных потомков. Мне представляется он ведущим коня под уздцы, должна эта скульптура стоять рядом с православной часовней. Понимаю, что Саргатке хватает проблем, и есть какие-то первоочередные нужды, но не только хлебом единым жив человек, а в том числе и памятью о своем прошлом. И пусть не будет бюджетных средств на это – сообща, пустив шапку по кругу, мы могли бы народом увековечить его образ. Так, вскладчину, создавались недавно установленные в Саргатке памятные знаки пограничникам, морякам, десантникам».
Учил Николай Максимович Бутов ребят бережному отношению к своим корням, к своему роду. Из истории родов, истории семей и складывалась история Саргатки, саргатской земли. А корни у всех в основном крестьянские. По большей части саргатские крестьяне были неграмотны (церковно-приходские школы были наперечет, а детей крестьянских – тысячи), но не темные. Наши предки умели жить, строить свою жизнь без государственной помощи, поднимать свои многодетные семьи: рубить избы, выращивать хлеб и лен, ткать холсты, выращивать скотину, катать валенки, выделывать овчины, шить полушубки и тулупы и многое, многое другое. Они знали и умели гораздо больше, чем можем и умеем сегодня мы. А жизнь, сделав оборот, снова повернула нас к тому же укладу, каким жили наши деды и прадеды: единоличному, частному…
– Мои родные по линии матери Валентины Спиридоновны Дмитриевой (это ее девичья фамилия) были зажиточными по крестьянской мерке людьми, – продолжает свой рассказ Виктор Семенович. – Потому что род их обосновался в Саргатке давно и от поколения к поколению креп. Дед Игнат с братом Алексеем владели несколькими мельницами, ветряными и водяными, стоящими на речке. И поскольку после помола зерна оставалось много зерноотходов, ими кормили свиней, и стада их вольно паслись в той части Саргатки, которая сегодня называется Колхозной, а раньше прозывалась Чушкиной деревней. В русле речки за пионерлагерем «Дружба» в 80-х годах долгое время валялось огромное водяное колесо от мельницы, но мы тогда не понимали, что это раритет, ценная вещь для музея, да и историко-краеведческого музея тогда в поселке не было.
А вот деда по отцовской линии (мой отец Семен Иванович Васецкий), Ивана Ивановича Васецкого, я чуть-чуть помню. Почему-то запомнились его белые валенки. И еще помню, как он садил меня на колени, брал в руки веревочку и играл с котенком – я заливался от смеха. В молодости он сеял хлеб, откармливал скотину. В зимнее время, забив ее, снаряжал три воза с тушами, ездил в Омск торговать выращенным (неделю туда, неделю обратно). Менял мясо на какие-то промышленные товары, покупал не отрез, а рулон материи, чтобы сшить одежду для всей семьи. Советская власть посчитала его кулаком… Есть известная шутка про кулаков: им на подушке-то спать некогда было, все в заботах, хлопотах по хозяйству, – прикорнут ненадолго на кулаке… Ночью, в страшную пургу, в одних носках он ушел с арестантского обоза, сумел добраться до родни, спасся… Из той, ушедшей в прошлое жизни, остался дедовский молотильный камень: зубчатый каменный цилиндр, который таскала на веревке лошадь по разложенным зерновым снопам и обмолачивала их. Я называю его молодильным камнем: нас молодят и согревают предметы, которых касались руки наших отцов и матерей, наших дедов и прадедов. Я вкопал его в саду и приделал столешницу – эта семейная реликвия постоянно востребована…
А у бабушки Екатерины Фокеевны в комоде я видел паспорт с двуглавым орлом, выданный еще в царское время (в СССР паспорта начали выдавать только в начале 60-х годов). Мой отец говорил бабушке: «Спрячь подальше – оттеребят…» В комоде лежал и комковой сахар. Я спрашивал: «А сахар-то зачем? Его же в магазине полно». «Там не такой, это от сахарной головы», – отвечала бабушка. Когда к ней приходили старинные подруги, она доставала свои припасы, отщипывала специальными кусачками кусочки, и они пили вприкуску, прихлебывая чай. Сейчас такого чаепития не увидишь…
В Саргатку дед переехал из Куремы, то есть Новопокровки, перед войною. Купил землянку, накрытую пластами дерна, с небольшими оконцами с пленкою от бычьих мочевых пузырей. Потом тут срубил дом мой отец, чуть позже построил дом и я. Считай, родовым хутором мы и расположились. А рядом с нашим Тарским переулком в недалеком прошлом располагались ряды Саргатского базара, а Тарская была не просто улицей – здесь проходил путь на Тару.
Чем славилась наша саргатская земля? Уж точно – продукцией животноводства. Николай Максимович Бутов рассказывал об английской торговой фирме «Белый лебедь», которая закупала в дореволюционное время в наших местах коровье сливочное масло (майское, июньское, июльское) и с успехом торговала в Западной Европе. И эта фирма была не одинока в своих предпочтениях. А вот это я знаю от своего отца: он служил в 50-х на Сахалине в артиллерийском полку. К ним в столовую приходило в фанерных ящиках завернутое в бумажный пергамент масло с Саргатского маслозавода. И обит ящик был не проволокой, наверное, проволоки не хватало, а расщепленными ивовыми веточками. Было у нас и свое кожевенное производство – большая бадья для замачивания кож долгое время догнивала свой век неподалеку от ветстанции…
Чтобы наши дети и внуки не росли беспамятными, знали свои корни, свою родную местную историю, нам, старшему поколению, надо рассказывать – но без нравоучений, – как было раньше. Время летит стремительно: то, что вчера было современным, становится устаревшим, допотопным. Это процесс естественный, все течет, все изменяется. Это не значит, что прошедшее не имеет ценности, наоборот, оно бесценно, потому что неповторимо. Наш великий русский ученый Михаил Васильевич Ломоносов, происходящий из крестьян, говорил, что народ, не знающий прошлого, не имеет будущего. Нечего добавить к этому – золотые слова.
Подготовил Олег ШИПИЦЫН