Имения богачей – совхоз 46 – село Нижнеиртышское
(Продолжение. Начало в предыдущем номере)
Рядом с землями Хаймовича, отделенные гранью (канавой), до революции находились владения Ивана Григорьевича Нифонтова. В книге «Земли для коневодства и скотоводства в азиатской России» (сокращенно – ЗКС) написано, что хозяйство это единственное в Тюкалинском уезде, которое можно отнести «…к чисто скотоводческому». Имя и отчество владельца названо полностью (не инициалами, как у других), а перед фамилией стоит буква Г. – господин значит. В омской энциклопедии сказано, что г. Нифонтов – «бывший помещик, выходец из донского края».
В 1992 году мне довелось поговорить с жителем Тамбовки – девяностолетним Михаилом Трофимовичем Шингаревым, он родом из-под Воронежа, там отец его вместе с братьями вел совместное крестьянское хозяйство под руководством своего отца (деда Михаила). Случилось так, что Трофим ударил своего батьку. На следующий день был назначен сельский сход. Не дожидаясь предстоящей порки, Трофим вместе с семьей уехал в Сибирь и нанялся чабаном к Нифонтову. Свое дело он знал хорошо. Хозяин поручал ему заниматься случкой, ягнением, отбирать баранов производителей, кастрировать остальных. Сын Миша пас овец. Ему запомнился случай: к отаре на коляске неожиданно подъехал Иван Григорьевич, и сопровождавшие его псы сцепились с собаками, охранявшими отару, – хозяин был недоволен.
Михаил Трофимович считал, что Нифонтовы не случайно оказались в Сибири. Ходил слух, что их выслали за связь с эсерами. Косвенным подтверждением тому является совпадение сроков: в 1905-1907 годах полыхала первая русская революция, в которой эсеры принимали активное участие.
В названой выше книге (ЗКС) записано: «Имение Нифонтова, площадь которого занимает 3000 десятин, приобретено в 1905 году от Баскалова и Подгурского за 150000 рублей. Кроме того, г. Нифонтовым небольшие участки арендуются от крестьян сел Верблюжье и Нижняя Битея… Под посев хлебов распахано 400 десятин, остальное занимают березовые колки, суходольные и заливные луга, выгон. Рабочих лошадей в хозяйстве 40 штук, волов 120 голов холмогорской породы».
Но главное богатство – овцы. Первоначальное стадо пригнали с Дона своим ходом. С годами поголовье увеличивалось. «В имении 6000 овец-мериносов. Сбыт шерсти – Омск, Харьков, Ростов-на-Дону. В 1912 году продано шерсти на 18000 рублей» (ЗКС).
Шингарев Михаил Трофимович и его сын Николай Михайлович рассказывали, что Нифонтов разводил овец породы шленка, имевших тонкую белую шерсть. Купцы приезжали заранее, осматривали овец, договаривались о цене, заключали договор, половину суммы отдавали сразу.
Овец стригли простыми ножницами, не было никакой механизации. За каждую обработанную овцу стригаль получал 6 копеек, на эту работу нанимались крестьяне из соседних селений. Зимой начиналась выбраковка животных, овец забивали по тысяче в год. Волов предварительно откармливали привезенной с винзавода бардой, то есть «гущей, остатком от перегона хлебного вина из браги» (В. Даль), и продавали в Омск мясоторговцу Калинину.
О личной жизни Нифонтовых и Хаймовичей в книге «Земли коневодства и скотоводства…» (СПб, 1913 г. (ЗКС) не сказано ни слова. Воспользуемся воспоминаниями Шингаревых, Михаила Николаевича Макарова – бывшего директора и преподавателя истории Нижнеиртышской школы, Екатерины Ивановны Пилецкой, чьи старшие родственники служили в имениях. Владения Нифонтовых и наследников Хаймовича находились рядом и разделялись гранью (рвом). Украшением усадьбы Нифонтовых являлся бор, в котором, кроме сосен, росли яблони, кедры, акации, цвела сирень. Вокруг ограда, вход – через ворота с флюгерами по бокам. В 30-е годы за насаждениями ухаживал садовник Янкус, в бору проводились спортивные соревнования, народные гуляния.
Возле бора стоял деревянный жилой дом хозяина на два входа: один на хоздвор, другой в парк. У Ивана Григорьевича был свой дом в Омске, но он часто жил в имении. Был у Нифонтова еще один дом, окруженный террасой с радужными стеклами. В 30-е годы в нем жил директор совхоза № 46.
Старожилы рассказывали, что недалеко, но за нифонтовской гранью, был другой сад, который позже назвали Больничным, там росли липы, березы, ели. Рядом – кирпичный дом с большим залом (бывшая больница) – это усадьба Колпаковых, которые, вероятно, и были наследниками М.С. Хаймовича, владельцами винзавода, мельницы, конезавода, располагавшихся на берегу реки. Колпаковы незадолго до революции построили красивую часовню, к которой вела березовая аллея. «Она и сейчас (1998 г.) сохранилась», – говорила Е.И.Пилецкая. Екатерина Ивановна рассказывала, что ее дед Тимофей со всей семьей работал на Колпаковых и Нифонтова: «Тетя Валя горничной, тетя Мария поварихой». Их брат Роман был парень видный, в него влюбилась дочка наследников Хаймовича. Между молодыми началась тайная переписка, но одно письмецо все-таки попало в руки ее папаши. Пилецких уволили со службы.
После революции оба имения национализировали. М.Н.Макаров говорил, что на базе имений еще при первой Советской власти (ноябрь 1917 г. – июнь 1918 г.) был образован совхоз. В омской энциклопедии записано, что сначала у селения названия не было, в 1923 году оно значилось как совхоз № 39, с 1929 – совхоз № 46, а в 1935 году село получило современное название, был образован Нижнеиртышский сельский совет.
О дальнейших судьбах бывших хозяев известно мало. Рассказывали, что будтобы Нифонтовы вместе с отступавшими белыми уехали на восток и осели в Чите. В 30-е годы М.Н. Шингарев работал управляющим в Тамбовском совхозе, за хорошую работу его наградили путевкой на южный курорт. Там к нему подошел отлично одетый мужчина: «Здравствуй, Михаил». Оказалось, это сын Нифонтова, видно было, что он занимает важное положение. Поговорили. Напоследок Михаил спросил, где сейчас Иван Григорьевич. «Это вам знать будет не интересно», – получил ответ. На том и расстались.
Напоследок расскажу легенду. Будто бы кто-то из молодых Нифонтовых перед войной приезжал в 46-й совхоз на своей легковушке. Дом их к тому времени сломали, и он ночевал в машине на развалинах, а утром уехал. «Наверное, золото забрал», – предположили некоторые. Стали проверять и нашли в фундаменте вскрытый тайник, рядом остатки посуды с царскими орлами и больше ничего. По этому поводу М.Н. Макаров сказал: «Ерунда. Просто человека привела сюда ностальгия». А я про подобные случаи слышал много раз. Например, будто бы богач Горбунов из Черноозерья, уходя с белыми в 1919 году, драгоценности спрятал под могильным камнем своей жены, а Андреян Новиков, чей кирпичный магазин до сих пор стоит в Баженово, спрятал таз с кольцами, серьгами, браслетами под дворовым настилом. Клад обнаружили, милиционер сделал опись, ценности сдали государству… Быль это или выдумки – теперь уже не узнать. Но истинная правда – то, что в послевоенные десятилетия совхоз № 46 был лучшим в Омской области, считался агрогородком будущего… А я вспоминаю, как в детстве мчался на велосипеде из Баженова мимо Куремы до Нижнего Иртыша (25 км). Как заходил в бор и дышал, не мог надышаться воздухом, настоянном на хвое, отколупывал и жевал золотистые натеки смолы на бронзовых стволах сосен. А с Иртыша доносились басовитые гудки пароходов.
Михаил САНЬКОВ, краевед