Павел АБАИМОВ: Мальчишки – прекрасный занятный народец

За предыдущий год на страницах нашей газеты прижилась, на взгляд сотрудников редакции, хорошая традиция: рассказывать о людях, чьи фотографии помещены на районную Доску почета. Они лучшие среди нас, поэтому их жизненный опыт полезен как для молодых, так и не очень молодых саргатчан (учиться ведь никогда не поздно). И в наступившем году редакция не намерена отступать от сложившейся традиции. Мы продолжим знакомить наших читателей с судьбами лучших людей района.

Герой сегодняшнего интервью – преподаватель Саргатской школы искусств Павел Абаимов – замечательный педагог и редкого обаяния человек. Символично, что фоторяд на Доске почета начинается с его фотографии, фотографии Учителя, потому что какими воспитаем детей, такое будущее страны и получим. Абаимов ведет класс народных ремесел, который в поселке принято уважительно называть Школой ремесел. При подготовке материала мы не стали отказываться от последнего названия.

Главное – быть мужчиной

– Павел Максимович, вас сильно расстраивает, когда на улицах Саргатки встречаете парня «подшофе» из числа бывших питомцев Школы ремесел? Вы же его учили другому: светлому, вечному, доброму…

– У меня пока не было причины расстраиваться по этому поводу. Конечно, с парнями, которые мальчишками занимались у меня в Школе ремесел, я иногда на улицах поселка сталкиваюсь, но ни одного из них даже с сигаретой в руках не видел, не говоря уж о том, чтобы встретить пьяным. Мне приятно, что они ко мне все, без исключения, хорошо относятся. Уходят в армию – придут попрощаться, вернутся из армии – зайдут доложиться.

– Прямо-таки идиллия!

– Почему? Как ты к ним – так и они к тебе. Стараюсь строгость без нужды не демонстрировать. На занятиях говорю: «Баловаться у меня можно, драться – нельзя». Все равно иногда схватываются – разнимаю. Пацаны, сколько пацифистами не воспитывай – дух бойца не выветрится. В изделиях мужской характер тоже проявляется. Пистолеты и автоматы любят мастерить. Это ж не только у нас. Мы недавно часть своих поделок в один из детских домов Омска отправили. Там наряду с лошадками и вертолетами «на ура» принимали те же пистолеты и автоматы. Прочные, из дерева – не пластмасса.

– Среди ваших питомцев не было отговорок, что не хочется на других работать?

– Мальчишки с радостью готовили подарки. Сейчас думаем над второй партией. У меня есть один знакомый в Омске, который говорит, что сколько сможет, столько и будет помогать ребятишкам того детдома. Через него и мы в добром деле участвуем.

– Чему учите своих «ремесленников»?

– Учу главному – быть мужчиной и хозяином в собственном доме. Любой, у кого ножовка и молоток из рук не выпадает, в этой жизни никогда не пропадет.

– А подробнее.

– Программа обучения большая, на пять лет рассчитана.  Школа ремесел дает дополнительное образование. Много теории: история искусств, рисунок, основы технологии материалов – рассказы о том же дереве, о красках и пропитках. Но больше всего мои ученики любят практические занятия по декоративно-прикладному искусству. Работать с деревом. Чем сложнее изделия, тем больше тяга к ним. Чтоб фигуры составными были, чтоб над соединениями попотеть. Расписать красками.

– Что изготавливают?

– В основном старинную русскую игрушку, ту, которую российские мастера делают уже лет двести-триста. Те же лошадки на колесиках, деревянные погремушки. Это небольшие по размеру изделия. А есть и вполне солидные: лошади-качалки, сундуки для приданного, санки. От современности не отворачиваемся: корабли, вертолеты, самолеты. Всего не перечтешь, десятки наименований. Мальчишки относятся к себе требовательно. Недавно мы на конкурс в Омск отправили пять работ  – и все они были выставлены в Сибирском культурном центре. Попадание стопроцентное.

– С какого возраста набираете учеников?

– С десяти-двенадцати лет. Пробовал принимать 8-9-летних мальчишек – отказался. Сильно эмоциональные, только и растаскиваешь их. А в десять-

двенадцать они уже значительно серьезнее. Всего у меня восемнадцать учеников. Две группы. Многовато, хотя в нашу школу очередь. Каждому надо показать, каждому надо рассказать – сложно каждому уделить необходимое внимание. Они же работают с режущими инструментами – следить приходится, чтоб не поранились. Старшим доверяю и технику: токарный станок, электролобзик, шлифовальную машину, шуруповерт, само собой.

– Детям не сложно учиться в двух, средней и вашей, школах одновременно? Нагрузка высокая.

– Они сюда приходят после обеда. Мальчишки – занятный народец. Редко вижу среди них усталых. Большинству не помешало бы перед занятиями два–три круга по стадиону сделать, чтоб успокоиться. Большая подвижность у детей – это нормально. Было бы хуже, если бы они приходили понурыми и поникшими.

У них же возрастная потребность в движении. Мы время от времени зимой выбираемся в лес. Разводим костер, варим кашу, играем в войну; мальчишки катаются на санках и лыжах, борются вволю. Они хоть каждую неделю готовы совершать такие походы.

– А как их родители к вашим зимним походам относятся?

– Тоже с радостью. Дети в такие дни получают отдых от компьютеров. Добирается ребенок до дома, поел – и в постель. На компьютерные игры сил не остается.

Первые картины походили на иконы

– По разговору чувствую, вам нравится работать с детьми. Расскажите, как вы пришли в педагогику?

– Мой путь в нее извилист. Родился я в ноябре 1957 года в городе Юрюзань Челябинской области. Мама с папой работали на местном заводе, который выпускал известные в СССР холодильники «Юрюзань», а также много чего для министерства обороны, поэтому родители не любили откровенничать о своей работе.

У завода имелась производственная свалка, на которую был вхож наш сосед дядя Вася. Он брал меня туда с собой, я запасался огромными рулонами бумаги. Тетя, она работала чертежницей, снабжала меня карандашами. Я целыми днями создавал художественные полотна. И все в стиле иконописи, так как первыми картинами, которые увидел в своей жизни, были иконы. Мои дедушка Кондратий Иванович и бабушка Марья Ивановна были староверами, жили неподалеку от дома моих родителей, я часто бегал к ним. Первые заученные мною стихи тоже были религиозными – из Псалтыря. Дома дед и бабушка проводили красивые обряды. У бабушки имелся даже специальный обрядовый сарафан, шитый золотом. Наверное, все это и повлияло на мой выбор профессии.

Я поступил в техническое училище в городке Садка на оформительское отделение. Учили там многому и хорошо.  Черчение, чеканка, мозаика, резьба по дереву – на всю жизнь навыки остались. И ни одно задание нельзя было сдать с первого захода.

– На преподавателей обижались?

– Нет, они умели спокойно объяснить, что эта требовательность для нашего же блага. В армии привитое ими терпение мне сильно помогало.

Позже я окончил художественно-педагогическое училище в городе Краснотурьинске Свердловской области. Четыре года проучился.

– Во второе училище вы поступили уже сравнительно в зрелом, для учащегося, возрасте. Какая в том нужда появилась?

– Мне тогда исполнилось 24 года. Хотелось профессионального роста. Я работал оформителем в казахстанском районном селе Федоровка, был специалистом второй категории, а душа жаждала получить высшую категорию – первую. Умения хватало, а образования не доставало.

– Но ведь 24 года! Пора о семье задуматься.

– Там, в Краснотурьинске, и женился на Марине, выпускнице того же училища.

– Откуда брались деньги на жизнь? Не на стипендию же семью содержали.

– С деньгами особых проблем как раз не ощущалось. У меня же имелся солидный стаж художника-оформителя. Руководители местных организаций часто обращались с заказами. При необходимости и вагоны разгружал, и  садик сторожил.

– Когда же успевали готовиться к занятиям и экзаменам?

– В молодости ночи длинные.

– Как в Саргатку из такого далека попали?

– По распределению вместе с женой, теперь уже Мариной Александровной, приехали в 1985 году. Она взяла группу ребят. А я продолжил заниматься оформительской работой. Поначалу, думал, не наработаюсь.

– Почему?

– Так фронт работы необъятный. Райцентр, села. Везде требуются картины, плакаты. Художники из деревень приезжают, просят помочь советом. Невольно вспомнил свои практики от училища в Ленинграде, теперь – в Санкт-Петербурге. Тоже ходил по мастерским художников, слушал размышления мэтров о творчестве. Тут же сам – (произносит с иронией) авторитетный живописец.

– Когда конкретно с ребятишками начали заниматься?

– Первый класс набрал лет десять назад. Мы теперь, слава Богу, возвращаемся к своим национальным истокам. Вспомнили про народное творчество. Благодаря тому, что в Саргатке появились ребята, умеющие мастерить: создавать старинные русские игрушки, плести из бересты, нам есть чем заявить о себе на областных выставках и ярмарках. В «Континенте», где проходят подобные мероприятия, у наших рядов люди всегда задерживаются.

Жизнь «на земле»

– Свои дети есть?

– У нас с Мариной Александровной две дочки. Старшая – Даша, младшая – Маша. Первой чуть больше тридцати, второй чуть меньше тридцати.

– Они тоже живут в Саргатке?

– Нет. Уезжали учиться в Сергиев Посад, там обе повыходили замуж. У Дарьи муж священник, а у Марии – иконописец.

– Внуков много?

– Восемь. По две девочки и по два мальчика у каждой дочки.

– Радуют внуки?

– Конечно. Когда приезжаю в гости, так ревнуют: у всех поровну должен погостить. Игрушки по их заказам делаю.

– Ездите часто?

– Каждый год, как в стройотряд. Оба зятя строят собственные дома. Пара рабочих рук лишней не бывает.

– Скажите, а вы сами здесь, в Саргатке, живете в благоустроенной квартире или «на земле» – в частном доме?

– «На земле». Мы с женой обменяли трёхкомнатную благоустроенную квартиру на частный дом. Благодать. Усадьба на окраине поселка расположена. Рядом речка. Лебеди, утки на воде. Я даже не могу определить ощущение, с которым работаю в собственной мастерской. Ты никому не мешаешь, тебе никто не мешает.

Просто счастье.

Виктор ГОНОШИЛОВ,  фото автора