Кони – любовь моя
Как не злится зима, а скоро ее провожать. Масленица не за горами. Благодаря Анатолию Алексеевичу Анциферову, страстному саргатскому коневоду, проводы зимы нынче в райцентре пройдут необычно. Будут у нас азартные скачки.
Редко употребляющееся в нашей речи понятие «ипподром» (от греческого «гиппос» – лошадь, «дромос» – место, площадь для бега) легко представляется: огромный круг, по которому мчатся наперегонки с ветром и друг другом кони, полные трибуны зрителей, бурно переживающие за участников скачек. Но ипподром – это нечто чужеродное, не из нашей сельской жизни…
До недавней встречи с Анатолием Алексеевичем Анциферовым, уроженцем деревни Аксеново, а ныне жителем села Светлое в р.п. Саргатское, я так и думал.
Именно чаяниями А.А. Анциферова ипподром существует и на саргатской земле. Правда, без трибун, и жизнь того сокрыта от посторонних глаз. Однако каждый день (или почти каждый день) между трассой Омск-Тара и улицей Ларионова на специально расчищенном стандартном круге в 1600 метров его питомцы, вздымая копытами снежные вихри, мчатся по кругу. Готовятся к предстоящим забегам. В прошлом году упряжки Анатолия Алексеевича трижды принимали участие в скачках – в Верблюжье, Любинском и Большереченском районах. И сам Анатолий гарцевал верхом на вороной Казачке. Так было и на этот раз. Запряженные в специальные гоночные сани, мчались по кругу жеребцы Салют и Мальчик.
На Салюте – Юрий Максименко, тоже увлеченный коневод, а на Мальчике – школьницы, Регина, внучка Анатолия Алексеевича, и Алена, дочь Юрия.
– Посмотри на наклон головы Салюта. Это ж умереть от такой красоты можно, – восхищался статью жеребца, будто видел впервые, саргатский коневод.
…Этой мощью, грацией, преданностью юный Толя был ранен еще в детстве, когда помогал на ферме отцу, Алексею Петровичу, животноводу Аксеновского отделения колхоза имени Ленина. Коснуться этого четырехногого чуда, взглянуть в его влажные карие глаза, покормить с руки хлебушком – не было выше мальчишеского счастья. Потому и мчал постреленок после школы на ферму. Хоть и полно было уже техники в середине 60-х годов в колхозе, но на животноводческих базах без лошадей не управлялись. И был их здесь целый табун – едва ли ни сотня насчитывалась. Были трудяги-тяжеловозы, а были те, в которых текла кровь Буяна, Робкого и Акбара, чистокровных орловских жеребцов, попавших каким-то образом во время эвакуации в Великую Отечественную войну с запада СССР в здешние места (поскольку селекцией никто не занимался, их статная порода постепенно сошла на нет). Чуть позже мальчишка узнал, как дается воспитание верного помощника в людских делах. «Ох, и полетал я в детстве с лошадей, укрощая непривыкших ходить в узде и упряжке скакунов, – вспоминает отцовскую школу верховой езды Анатолий Алексеевич. – Он специально загонял нас в снег, чтобы мягче было падать. Но не всегда падения были мягкими. Целый год уходил на то, чтобы конь не артачился, позволял спокойно взнуздать себя и выполнял все команды».
Сколько терпения, ласки и жесткости (но не жестокости), бесстрашия и мужества требовало приручение. И с этой точки зрения, ничего не изменилось.
При мне Регина и Алена усаживались верхом, без седла, на еще до конца не обученных, не выезженных лошадей и тихонечко, шагом передвигались на них. Но даже такая езда требовала уверенности в своих силах, мужества и бесстрашия. А девчонкам очень нравилось такое занятие: «Они такие славные, безобидные».
Эти «безобидные» порою пытались вырваться и показать свой дикий норов. Анатолий Алексеевич предложил и мне покататься. Я отказался: мне казалось, не совладаю с такой силищей. Словом, струхнул…
Сейчас у него в конюшне – полтора десятка коней. А мечту – заиметь собственную лошадь – Анатолий осуществил только в середине 80-х годов. В советское время иметь в домашнем хозяйстве лошадей русским, в отличие от казахов, запрещалось. Анатолий был тогда уже управляющим Аксеновского отделения и купил в колхозе красивую кобылку Звездочку. Много позднее появился у него беговой конь для скачек. А последнее гоночное приобретение – Мальчик (племенных документов на него еще нет, поэтому называют его пока так).
Увлечение лошадьми влетает даже не в копеечку и не в рубль: полугодовалый скакун стоит тысяч 100, спортивное седло – 35 тысяч, красивая уздечка с поводком – 11 тысяч рублей.
– Хоть Екатерина, супруга, и поругивает меня иногда, но, в общем-то, смирилась: что поделаешь, если я родился такой и кони – любовь моя. Без них не представляю себе жизни… Между прочим, бывают рысаки, которые стоят дороже самых крутых автомобилей. Так что мои траты – это так, мелочь. К тому же, я не только расходы несу, но и зарабатываю. В области, да и в районе растет интерес к разведению рысистых пород.
Олег Шипицын, фото автора