Он ждет
Россия – найн, Сибирь – найн. После того, как Андрей Андреевич сказал, что едет назад, на родину, в Саргатку, и зовет ее с собой, других слов от жены он не слышал.
Она была убита горем: надо же, только жизнь наладилась, квартира хорошая, родственники почти все здесь.
– Ну что тебе? Пожалел бы меня! – сокрушалась супруга.
Андрей Андреевич слушал, пыхтел, молчал. Но все чаще он просыпался ночью, сидел, думал.
– Что с тобою? – спрашивала жена.
– Домой хочу! – отвечал он.
Но однажды взорвался:
– Я уезжаю. Не приедешь ко мне – разведусь.
Получил визу, купил билет и, практически не попрощавшись с семьей, улетел.
В аэропорту не стал задерживаться, взял такси – и в Саргатку. Остановился в начале улицы, на которой стоял его дом. До этого он ехал в бреду, почти не замечая ничего вокруг. Сейчас же увидел ее, родную улицу, и радостно-тревожно зашлось сердце: вот она, по которой столько ходил-хаживал, на которой росли его дети, ходили в школу, гуляли свадьбы – вся жизнь была здесь. Воспоминания нахлынули, как бы возвратились из небытия.
Он медленно стал идти к своему бывшему дому, чтобы поклониться ему, прислониться к стене. С замиранием сердца открыл калитку, вошел во двор. Во дворе кормила кур женщина.
– Кажись, бывший хозяин. А мы уезжаем, дом продаем, – выпалила она скороговоркой. – Может, вы купите?
– Я?
Ошеломленный Андрей Андреевич разу не мог поверить в такое чудо – ему предлагают купить родной дом. Случилось то, о чем он даже не смел мечтать.
– Решили уехать к сыну. Проходите в дом, поговорим, – продолжала женщина.
Незваный гость подошел к дому. Родной запах бревен, краски. Он прислонился, как бы обнимая стену, и невольные слезы полились неудержимо. Он на родине, около своего дома. И чтобы он его бросил – да никогда в жизни! Он гладил стену, что-то шептал, приговаривал, а что – и сам понять не мог.
Договорились о покупке, и он пошел ночевать к соседу. Тот сильно обрадовался – приятельствовали они с Андреем Андреевичем, были заядлые рыбаки, охотники. Сколько времени провели вместе, сколько проговорили! Вот и сейчас.
– Ну, а что тебя назад тянет? – спросил сосед, когда поев-выпив, сидели они на крыльце, курили. – Ведь там лучше!
– Лучше, – подтвердил Андрей Андреевич. – И квартира, и пенсия. Тут никаких претензий. Но я там чужой. Они моего немецкого языка не понимают, а я их не понимаю. По телевизору только картинки смотрю. Поговорить не с кем, заняться нечем. Вот сиди и жди смерти! И природа не та, и небо какое-то низкое, бледное. Здесь, в Саргатке, оно высокое, голубое. И лето горячее, и зима ядреная. А там – слякоть и слякоть, ходишь и только сопли размазываешь. В Сибири я знал, что я немец, что я хороший специалист. И за это меня уважали. Меня отец учил, что надо хорошо работать, что нельзя быть плохим немцем. Когда отец был недоволен мной, он говорил: «Ты плохой немец!» В Германии меня называют «русич». Они и про себя вроде бы стесняются говорить, что они немцы. Мне иногда кажется, что те, которые из России, – больше немцы, чем они. Не хочу я так, надоело! У них даже женщин красивых нет.
Видишь, что идет красивая женщина, – можешь точно говорить, что она из России.
– Ну, а зачем тебе женщины? Ведь у тебя Королина красавицей была, да и сейчас, наверное, неплоха, – заметил сосед.
– Каролина? – переспросил Андрей Андреевич. – Каролина у меня чудо! И люблю я ее по-прежнему. Но эта любовь стала какой-то блеклой, в общем, что-то не то… Там другая жизнь. Не по душе она мне! – повторил Андрей Андреевич. – Я думал, что еду в страну, где есть и материальные блага, и для души. А для души-то я не нахожу. И я затосковал. Раньше я мог поругивать русских за неорганизованность, пьянство, а в Германии через некоторое время готов был разорвать любого, кто ругает русских. И за русские команды стал болеть, и за футболистов, и за хоккеистов…
Андрей Андреевич купил дом, отремонтировал его, навел порядок в саду, огороде. Пригласили его на прежнюю работу – пошел с удовольствием. Приезжали племянники, долго говорили с ним, но его так и не поняли. Съездил и он в Германию – уговорить жену вернуться с ним. Но не получилось. У нее появилось отчуждение, и Андрей Андреевич с болью смотрел на когда-то родное лицо и не находил в нем отклика, или хотя бы понимания. Хотел было сдаться, но вовремя подумал – лучше не будет.
По вечерам сидел на лавочке у дома, смотрел на заходящее солнце, на Саргатку и думал:
– На душе спокойно, вроде бы и ничего больше не надо…
Но для полного счастья ему нужна и Каролина. Андрей Андреевич не может поверить, что она к нему не приедет. И он ждет ее, все еще надеется…
Анатолий КОНДРАТИШИН