Он ждет

Россия — найн, Сибирь — найн. После того, как Андрей Андреевич сказал, что едет назад, на родину, в Саргатку, и зовет ее с собой, других слов от жены он не слышал.

Она была убита горем: надо же, только жизнь наладилась, квартира хорошая, родственники почти все здесь.

— Ну что тебе? Пожалел бы меня! — сокрушалась супруга.

Андрей Андреевич слушал, пыхтел, молчал. Но все чаще он просыпался ночью, сидел, думал.

— Что с тобою? — спрашивала жена.

— Домой хочу! — отвечал он.

Но однажды взорвался:

— Я уезжаю. Не приедешь ко мне — разведусь.

Получил визу, купил билет и, практически не попрощавшись с семьей, улетел.

В аэропорту не стал задерживаться, взял такси — и в Саргатку. Остановился в начале улицы, на которой стоял его дом. До этого он ехал в бреду, почти не замечая ничего вокруг. Сейчас же увидел ее, родную улицу, и радостно-тревожно зашлось сердце: вот она, по которой столько ходил-хаживал, на которой росли его дети, ходили в школу, гуляли свадьбы — вся жизнь была здесь. Воспоминания нахлынули, как бы возвратились из небытия.

Он медленно стал идти к своему бывшему дому, чтобы поклониться ему, прислониться к стене. С замиранием сердца открыл калитку, вошел во двор. Во дворе кормила кур женщина.

— Кажись, бывший хозяин. А мы уезжаем, дом продаем, — выпалила она скороговоркой. — Может, вы купите?

— Я?

Ошеломленный Андрей Андреевич разу не мог поверить в такое чудо — ему предлагают купить родной дом. Случилось то, о чем он даже не смел мечтать.

— Решили уехать к сыну. Проходите в дом, поговорим, — продолжала женщина.

Незваный гость подошел к дому. Родной запах бревен, краски. Он прислонился, как бы обнимая стену, и невольные слезы полились неудержимо. Он на родине, около своего дома. И чтобы он его бросил — да никогда в жизни! Он гладил стену, что-то шептал, приговаривал, а что — и сам понять не мог.

Договорились о покупке, и он пошел ночевать к соседу. Тот сильно обрадовался — приятельствовали они с Андреем Андреевичем, были заядлые рыбаки, охотники. Сколько времени провели вместе, сколько проговорили! Вот и сейчас.

— Ну, а что тебя назад тянет? — спросил сосед, когда поев-выпив, сидели они на крыльце, курили. — Ведь там лучше!

— Лучше, — подтвердил Андрей Андреевич. — И квартира, и пенсия. Тут никаких претензий. Но я там чужой. Они моего немецкого языка не понимают, а я их не понимаю. По телевизору только картинки смотрю. Поговорить не с кем, заняться нечем. Вот сиди и жди смерти! И природа не та, и небо какое-то низкое, бледное. Здесь, в Саргатке, оно высокое, голубое. И лето горячее, и зима ядреная. А там — слякоть и слякоть, ходишь и только сопли размазываешь. В Сибири я знал, что я немец, что я хороший специалист. И за это меня уважали. Меня отец учил, что надо хорошо работать, что нельзя быть плохим немцем. Когда отец был недоволен мной, он говорил: «Ты плохой немец!» В Германии меня называют «русич». Они и про себя вроде бы стесняются говорить, что они немцы. Мне иногда кажется, что те, которые из России, — больше немцы, чем они. Не хочу я так, надоело! У них даже женщин красивых нет.

Видишь, что идет красивая женщина, — можешь точно говорить, что она из России.

— Ну, а зачем тебе женщины? Ведь у тебя Королина красавицей была, да и сейчас, наверное, неплоха, — заметил сосед.

— Каролина? — переспросил Андрей Андреевич. — Каролина у меня чудо! И люблю я ее по-прежнему. Но эта любовь стала какой-то блеклой, в общем, что-то не то… Там другая жизнь. Не по душе она мне! — повторил Андрей Андреевич. — Я думал, что еду в страну, где есть и материальные блага, и для души. А для души-то я не нахожу. И я затосковал. Раньше я мог поругивать русских за неорганизованность, пьянство, а в Германии через некоторое время готов был разорвать любого, кто ругает русских. И за русские команды стал болеть, и за футболистов, и за хоккеистов…

Андрей Андреевич купил дом, отремонтировал его, навел порядок в саду, огороде. Пригласили его на прежнюю работу — пошел с удовольствием. Приезжали племянники, долго говорили с ним, но его так и не поняли. Съездил и он в Германию — уговорить жену вернуться с ним. Но не получилось. У нее появилось отчуждение, и Андрей Андреевич с болью смотрел на когда-то родное лицо и не находил в нем отклика, или хотя бы понимания. Хотел было сдаться, но вовремя подумал — лучше не будет.

По вечерам сидел на лавочке у дома, смотрел на заходящее солнце, на Саргатку и думал:

— На душе спокойно, вроде бы и ничего больше не надо…

Но для полного счастья ему нужна и Каролина. Андрей Андреевич не может поверить, что она к нему не приедет. И он ждет ее, все еще надеется…

Анатолий КОНДРАТИШИН