Афганистан – в судьбе и в памяти

15 февраля 2016 года – 27 лет, как советские войска ушли из Афганистана. Но боль в сердцах участников афганских событий декабря 1979 – февраля 1989 года не утихла. Десятки тысяч наших соотечественников стали солдатами этой необъявленной войны. 15 тысяч военнослужащих погибли, еще больше вернулись домой ранеными, контуженными, искалеченными.

Что же есть в тех далеких годах такого, что мы снова и снова мысленно возвращаемся туда, бередим память? Да, война обнажает в человеке что-то страшное и темное, что сокрыто где-то в глубине человеческой натуры, – жестокость, трусость, эгоизм.  Она же открывает и высокие стороны – мужество, стремление исполнить свой долг, несмотря ни на что, готовность к самопожертвованию. И воины-афганцы  в большинстве своем так и жили тогда, стойко переносили  тяготы войны, подставляли друг другу плечо в трудную минуту и порою жертвовали своими жизнями ради спасения товарищей. Жили, как положено мужчинам. Наш народ вправе гордиться своими сыновьями, прошедшими афганское пекло.

Назвался груздем – полезай в кузов

Я попал в Афганистан на излете войны, в феврале 1986 года, в звании старшего прапорщика. А до отправки служил в воинской части, расквартированной в г. Пржевальске (сегодня это г. Каракол) в Киргизии. В самом начале февраля нашу минометную батарею полностью укомплектовали личным составом, на медкомиссии нас, от рядового до офицера, придирчиво осмотрели. Двух мнений быть не могло – готовят к отправке на горячий Восток. И точно: последовали подробные инструкции, как вести себя по ту сторону границы, чтобы выжить. По одному нас стали выдергивать в Афганистан. Одного определили в Московский отряд, другого – в Пянжский, меня – в Горный Бадахшан. Сказать, что эта командировка меня не пугала, – значит, соврать. Но много лет назад я из милиции ушел в погранцы, это был мой сознательный выбор. Вооруженные конфликты, опасность – составляющая службы кадрового военного.

Долгая дорога из дома

Вначале самолетом до киргизского города Оша. Потом на грузовиках через горную цепь Памира. Высоты огромные, под 5 тысяч метров. В составе колонны в основном новенькие Зилы. Стотридцатые, груженные не полностью, иначе не подняться. Вскарабкавшись по серпантину дороги вверх, глянешь  на подножие горы – дух захватывает: там машинки, как спичечные коробки, ползут. Воздух разряженный, дышать трудно, и выворачивает наизнанку, если плотно поесть. Так что на этом дальнем пути только сухой паек, а на ночлегах, так называемых приешках, –  чай. Потом вдоль реки Пянж до таджикского селения Ишкашим.  А на другом берегу уже афганский Ишкашим. В сопровождении БТР, БМП, под прикрытием с воздуха вертолетов переходим на ту сторону и прямиком на Гульхану, где располагается штаб отряда. Там у нас забирают документы, все до единой бумажки. Думал, дадут нам немного отдохнуть, перевести дух. Ничего подобного – уже на газах стоит колонна, отправляющаяся на Тергеран – там предписано мне служить.  По приезду получаю комплект гранат, магазины к автомату, спаренные, связанные изолентой. До этого я ни разу такой «спарки» не видел. Позже оценил  удобство. Один «рожок» расстрелял, и можно моментально присоединить другой, продолжать огонь. Особенно важно это в первое время, пока ты не привык, не обстрелян.

Хорошо помню первый бой. Моджахеды обстреляли наш наряд, гарнизон подняли по тревоге. Я выскочил, пару очередей дал – автоматного магазина как не бывало. Стоп, говорю себе, так не пойдет: непонятно куда стрелять, зря патроны переводить. Здесь учишься быстро…

Приказы не обсуждаются

Задавали ли мы себе вопрос: зачем мы здесь, в чужой стране? Конечно,  задавали. Но ведь приказы не обсуждаются. Нам говорили об интернациональном долге, о помощи афганскому народу в борьбе с моджахедами-контрреволюционерами. Известно, в апреле 1978 года там произошла революция, и к власти пришла народно-демократическая партия, однако оппозиционеры не смирились с ее приходом и взялись за оружие. Новое правительство Афганистана не раз обращалось за военной помощью к СССР. В декабре 1979 года советские войска перешли границу. И встряли в их братоубийственную войну. Однако никто не ставил перед нами цели ведения широкомасштабных боевых действий. Наша задача – контролировать основные дороги между населенными пунктами, обеспечивать прохождение грузов с горючим, стройматериалами, продуктами, какими-то промтоварами. В общем, помогать местному населению, защищать его от моджахедов.

Ишак – «Жигули»

Там – беднота. Если в афганской семье есть ишак, то это транспортное средство, как у нас в Советском Союзе «Жигули», а если имеется лошадь, то это как крутая иномарка… Климат жаркий, и земля способна родить все: рис, овощи любые, яблоки, абрикосы, виноград. Слой почвы между горами, скалами, песком очень скудный, вручную насыпанный с камнями вперемежку. И арыки, каналы водные, нужно прокопать, чтобы напоить посаженное, посеянное. Так что урожай дается очень тяжким трудом… Командование нам запрещало вырубать деревья – для афганцев они были огромной ценностью, но, что греха таить, приходилось порою нарушать инструкцию – топлива нам не хватало.

Отплатил добром

Простые афганцы были очень рады нашей гуманитарной помощи.  Как-то раз раздавали в кишлаке продукты, одежду. А рядом  на горе залегли моджахеды и караулили удобный момент, чтобы нас перестрелять, как куропаток. Благо, староста местный предупредил о грозящей опасности, чтобы мы не поднимались на возвышенности селения, на крыши. За добро он отплатил добром. Но так было не всегда. Мирное население ночью превращалось в душманов или предоставляло им надежный схорон. Поэтому многие кишлаки мы брали боем, проводили зачистки. Ярим, Гардана, Арабати-Чхельтан, Изван – эти местечки навечно впаяны в нашу память.

Моджахеды постоянно пытались нас выбить с занятых позиций. И это не просто кучка бандитов, случайно собравшихся (такие разбегались при первом же ответном залпе). Это отряды, прошедшие отличную огневую и тактическую подготовку, вооруженные до зубов, грамотно ведущие бой. К этому руку приложили инструкторы с Запада. Без денег не повоюешь. Продовольствие, боеприпасы, их доставка стоят дорого – значит, вооруженную оппозицию подпитывали финансово страны блока НАТО.

Мы тоже не лыком шиты, кое -чем удивляли душманов. Помню, пристреляли из минометов одну высотку – очень удобно оттуда было нас обстреливать. Установили там датчик, реагирующий на металл. Как только душманы с оружием появляются на скале в укрытии, у нас на батарее звучал сигнал, и тотчас «духам»  отправляли огненный «гостинчик». Они ничего понять не могли. Придут тела забирать – и опять попадают под стальной шквал. «Шурави хитрые», – говорили потом пленные бандиты.

В тех местах, откуда возможно было ожидать нападения моджахедов, мы выставляли засады. Уходили туда небольшими группами на 10-15 дней. Все несли с собой. Провианта – по минимуму: 200-граммовая кружечка воды, две банки мясо-овощных консервов, несколько сухарей. Сегодня это кажется неимоверно мало, однако для нас тогда было важнее другое – боеприпасы и курево. Без воды и пищи можно было обойтись, но не без патронов. Курево же помогало снизить градус напряженного ожидания. Кроме бандитов доставали и гнусные тамошние твари, фаланги и скорпионы: внутри засады ты тоже чувствовал себя незащищенным. И гюрза в ночное время могла пожаловать. Это страшная змея не сторонится человека, как делают обычно пресмыкающиеся, а стремится напасть. Ее ядовитый укус – она прокусывает сапог – не оставляет шансов выжить.

Боевые потери, конечно, были. Невдалеке от нас, под Яримом, полегли 19 наших товарищей (только шесть бойцов спаслись из той группы). Мы не были мягкими и пушистыми. Око за око, зуб за зуб. Была предпринята наступательная операция с использованием артиллерии и авиации. В тот день мы хорошенько покрошили душманов. Они не досчитались несколько сотен бойцов.

Но все-таки напряженность противостояния спадала. Все чаще объявлялось перемирие.  «Шурави, файернис», – говорили горцы (русские, не стреляйте) и покидали свои укрытия. Закатывали рукава по локоть, штаны по колено, заходили в бурный речной поток, обмывались и шли на намаз, на молитву. Как у нас чесались руки, как хотелось разрядить в них магазин…

Наконец-то пришел час, когда политики в СССР поняли бессмысленность нашего пребывания в Афганистане. Мы пробыли там почти 10 лет и могли пробыть там еще столько же. Мы уходили. И не считали себя побежденными.  Просто так было правильно: афганский народ должен был сам решать свою судьбу. Не с оружием в руках, а за столом переговоров. Другое дело, что не очень-то у них это получилось.

Виктор Равдугин, воин-афганец, старший прапорщик запаса

На снимке: Воин-афганец В.А. Равдугин со школьниками в районном музее. Фото из архива редакции газеты.