Помнить вечно
Изданные в Омской области одиннадцать томов Книги Памяти жертв политических репрессий – потрясающей силы исторический документ, составленный из кратких, всего в несколько строчек, описаний судеб безвинно осужденных людей: родился, трудился, арестован, осужден по 58-й статье Уголовного кодекса РСФСР, расстрелян либо отбывал наказание, реабилитирован за отсутствием состава преступления… Тридцать две тысячи наших земляков, в алфавитном порядке навечно прописанных на страницах одиннадцати 400-страничных томов.
Выписка из Книги Памяти жертв коммунистического террора
Комлев Федор Ильич.
Родился в 1889 г., Омская губ., Калачинский уезд, с. Горский Лог; русский; малограмотный, заготовитель Саргатского сельпо.
Проживал: Омская обл., Саргатский р-н, с. Саргатка.
Арестован 8 октября 1937 года.
Приговорен: Тройка при УНКВД по Омской обл. 29 октября 1937 г., обв.: по ст. 58-10 УК РСФСР.
Приговор: ВМН. Расстрелян 3 ноября 1937 г. Реабилитирован 17 ноября 1976 года Президиумом Омского облсуда за отсутствием состава преступления.
Есть в нашей российской истории как славные страницы, так и трагические, печальные. Впрочем, как и в истории любой другой страны. О славном легко и приятно вспоминать, а о бесславном, трагическом – больно. Ведь это значит – снова бередить так до конца и не зажившие раны. Только они, эти раны, никогда и не должны заживать, затягиваться бесследно, сколько бы лет ни прошло. Потому что боль, сострадание, неизбирательная память только и делают нас людьми, будят нашу совесть и не позволяют обществу снова скатиться к такой жестокости. 30 октября – День памяти жертв политических репрессий. Он появился в российском календаре в 1991 году по постановлению Правительства. Не мог не появиться. Слишком много невинных жертв, лишений понесли советские люди во имя торжества социалистических идей, претворяемых кучкой правителей, взявших право повелевать судьбами всего народа. Без суда и следствия расстреливали по состряпанным наскоро делам, по доносам завистливых людей, отбирали потом и кровью нажитое имущество, сживали со свету целые сословия, морили голодом, непосильной работой, невыносимыми условиями жизни в лагерях и тюрьмах… Дата была выбрана не случайно: в этот день 1976 года в Мордовской АССР и Пермской области политзаключенные объявили голодовку, выражая протест против преследований по политическим мотивам. Только к этой поре государственная машина смягчила свой нрав и не допускала таких жестокостей и произвола против народа, против инакомыслящих. Не казнила абсолютно невинных, не ссылала на верную погибель туда, где жить совсем невозможно…
Сколько Россия потеряла в 30-50-е годы достойных людей, сколько семей было навеки порушено, сколько детей хлебнули сиротской горькой доли…
Расскажем сегодня об одной судьбе, о нашем земляке – Федоре Ильиче Комлеве, попавшем под кровавый молох репрессий тридцатых годов.
Омичи Владимир Федорович Комлев, сын Федора Ильича, и Сергей Владимирович Комлев, его внук, недавно побывали в Саргатке. Нашли на улице Кооперативной то место, где когда-то, почти 80 лет назад, счастливо жила семья Комлевых. Выяснили, где находился районный отдел НКВД. К этому месту, где сейчас расположена шиномонтажная мастерская на улице Советской, внук направился один (отцу Владимиру Федоровичу при одной мысли о посещении этого места стало плохо). Подошел – вдруг словно невидимая тяжесть обрушилась на него, сбилось дыхание, и сердце сорвалось со своего размеренного ритма, ему показалось это место знакомым, будто он уже однажды заходил в этот двор, хотя до этого никогда здесь не был. А ведь Сергей Владимирович – человек неслабого десятка, посвятивший свою жизнь службе в милиции…
Когда-то здесь решалась судьба отца и деда – Федора Ильича Комлева, арестованного в октябре 1937 года. Не оправдаться было ему, не выйти из застенков. В его доме, действительно, несколько раз останавливались колчаковцы. Федор Ильич в протоколе допроса это и сам признавал. Но в каждой деревне были дома, в которых останавливались белые. И красные, кстати, тоже. Попробуй не пусти на ночлег – быстро на тот свет отправят, и семье не поздоровится. Ночлег – да, но помощь белым в поисках непокорных односельчан, по утверждению Федора Ильича, он такой подлости не совершал. Другой пункт обвинения был таков: ушел Комлев с белыми. Так не по доброй воле ушел: вместе с лошадью и телегой забрали его колчаковцы в обоз – везти походное снаряжение, раненых. Откажись – это ж верная смерть. При первом же подходящем моменте бежал он из этого обоза. В общем, никакой своей вины не признал Федор Ильич: ни помощи колчаковцам, ни службы в их рядах, ни антисоветской агитации. Но тройка при УНКВД 29 октября вынесла короткий приговор – расстрелять. И 4 ноября приведен в исполнение.
Дома остались трое малых детей. Саше было 11 лет, Роману – 9, Володе – 6 (старшие Анна и Прасковья к этой поре жили отдельно). Их мама, Мария Андреевна, такого горя не пережила, не протянула и года после того, как мужа расстреляли. Детей разобрали родственники, которые вынуждены были скрывать их родословную (Рому вообще называли другим именем). Ведь жизнь с клеймом «дети врага народа» ничего хорошего не сулила ни ребятишкам, ни этим приемным семьям.
В 1976 году, когда Омская прокуратура заново допрашивала свидетелей, Марина Логатьевна Силина (ее свидетельские показания имеются в старом деле) заявила, что ее никогда не вызывали в НКВД по делу Федора Ильича Комлева. То есть ее свидетельские показания – подлог, фальшивка. Впрочем, такое дознание в 30-е годы было в порядке вещей. А иначе как выполнить план по ликвидации «врагов народа»? Поэтому нет веры и другим свидетельским наветам. Еще в 1940 году выяснилось, что зам. начальника отдела УНКВД Пешков Зиновий Абрамович, в ведении которого находилось и дело Ф.И. Комлева, выбивал показания, используя физические методы (насилие, пытки). Поэтому подписывали обвиняемые и свидетели подсовываемые следователями бумаги, клеветали на себя, своих родных, знакомых, сослуживцев. Так, в Тарском районе стараниями Пешкова была «раскрыта контрреволюционная организация» – ее участников приговорили к высшей мере наказания. Как выяснилось, никаких заговорщиков не существовало – ни за что лишили жизни 88 тарчан. Слишком ретивого Пешкова посадили. Однако суть не в этом сотруднике следствия – он был всего-навсего пешкой в системе борьбы с собственным народом. Система доводила план по выявлению ранее воевавших на стороне Белой армии (хотя прошло уже 17 лет по окончанию Гражданской войны), «контрреволюционеров», «агентов иностранной разведки», «агитаторов» против советской власти, «вредителей» социалистического производства, верующих в Бога, да просто смелых людей, не боящихся отстаивать свою точку зрения, а не брать любую глупость под козырек… Мало выявили таковых – руководителей местных органов НКВД к стенке. Слишком много посадили в лагеря, перегнули палку. Не угодить было Советам Народных Комиссаров. Например, начальников Омского управления НКВД в 1937 году расстреляли аж четверых. Они были и палачами, и жертвами.
Допрошенный в 1976 году по делу Ф.И. Комлева односельчанин из Горского Лога Матвей Васильевич Парыгин заявил: «Такого, чтобы Комлев выступал против Советской власти, я ни от кого не слышал и не знаю также такого, чтобы Комлев оказывал помощь колчаковцам и предавал большевиков и сочувствующих Советской власти крестьян». Это цитата из протокола его допроса.
Сослуживцы, работавшие с Ф.И. Комлевым в 30-х годах в Саргатском райпо, в голос вспоминали на следствии 1976 года Федора Ильича как порядочного человека, добросовестного работника, от которого не исходило какой-либо агитации против Советской власти.
В результате нового дознания прокурорской проверки и решения Президиума Омского областного суда постановление тройки УНКВД Омской области от 29 октября 1937 года в отношении Ф.И. Комлева было отменено, и уголовное дело прекращено за отсутствием состава преступления.
Так была восстановлена историческая справедливость, и в жизнь вернулось еще одно доброе имя человека. В многотомной книге Памяти жертв политических репрессий «Забвению не подлежит» – 32 тысячи таких многострадальных фамилий.
Владимир Федорович и Сергей Владимирович передали Саргатскому историко-краеведческому музею все материалы, касающиеся судьбы Ф.И. Комлева. Ведь музей – это хранилище не только материальных экспонатов ушедших веков, но и историй судеб людских.
В качестве справки. На 1937-1938 годы пришелся пик политических репрессий в СССР. До этого времени в лагерях отбывали свой срок 600 тысяч граждан, к концу 1937 года заключенных уже было 6 миллионов. Для сравнения: в царской России на 1912 год в тюрьмах и на поселениях под надзором полиции находилось 185 тысяч нарушителей закона.
На снимке: Фото из семейного архива Комлевых. На снимке: Большая семья Комлевых. В верхнем ряду в центре – Федор Ильич с женой Марией Андреевной.
Олег ШИПИЦЫН