Массовая гибель пчел в Саргатском районе

В первой декаде августа в стационарных ульях села Нижнеиртышское,  а также под Верблюжьем  на передвижных пасеках погибли пчелы. Такого массового их мора здесь не было никогда. Как утверждают пострадавшие  пчеловоды, их более десяти, это произошло из-за обработки пестицидами  посевов  ярового рапса.

По словам Валерия Александровичя Крафта, нижнертышского пчеловода, пенсионера, за несколько дней до обработки  рапса в ООО «Старгород-Агро» он перевез ульи  далеко от села. Но его пчелы не избежали печальной участи.

О массовом издыхании медоносных животных в российских регионах приходилось слышать и читать. География гибели собирателей цветочного нектара и пыльцы широкая: Краснодарский край и Ставрополье, Башкирия и Чувашия, Красноярский край и Алтай, Амурская область и Кузбасс. И нашу область это не минуло: в  прошлом году пали  пчелы в  Таврическом, Нижнеомском, Азовском и Омском районах.

В Нижнем Иртыше Валерий завел меня в усадьбу к 72-летнему Василию Васильевичу Карпенко: у него пасека стоит в  собственном саду. Когда-то он держал до 15 пчелосемей, но с возрастом за таким количеством ухаживать стало не под силу – ограничился пятью семьями.

– Это только человеку не сведущему кажется: завел пчел – и качай целебный продукт, – замечает он. – Пчеловодство – это труд, потраченные силы и время. И  средства. Обеспечить нормальную зимовку, кормежку, позаботиться о здоровье пчел, очищать лотки от подмора, поить, дезинфицировать пчелиные домики, готовить рамки, вощину, вовремя выпустить на первый облет, обработать от моли и другой нечисти, провести противороевые мероприятия.

Пасечник показывает деревянные лотки, тазик, заполненные неподвижными тельцами. В ульях еще остались народившиеся. И Василий Васильевич пытается сберечь их от  нещадного солнца. Ульи прикрыты  подушками, листами шифера. Но ведь туда отравленный мед и пыльцу  для их питания взрослые особи занесли.

На летке вращается пчела, как будто в ее тельце вделана незримая ось. Под летком, на земле, россыпь оцепеневших животных.

– Перед тем как погибнуть, они  вот так крутятся, – поясняет пчеловод. – В некоторых ульях погибли и матки. Не будет матки – не будет и  расплода…

А мы с Валерием Александровичем едем дальше, на передвижную пасеку. Сначала – до Верблюжья, потом поворачиваем вправо, на Тамбовку, затем  проселочной дорогой на юго-запад. Она вьется меж полей и березовых колков.

Не секрет, что пенсии у людей, чей трудовой стаж пришелся на советский и постсоветский период, нередко мизерные: новые собственники хозяйств и сельхозпредприятий никаких отчислений в социальные фонды не делали (хозяйств тех и предприятий уже не сыщешь). Валерий как раз из таких: назначили ему пенсию 6 тысяч рублей (потом, правда, постепенно повышали). Поэтому пчеловодство для него, мед – денежный довесок к очень скромному пенсионному пособию.

– Вместе с моими стоят  ульи Николая Бардина, нижнеиртышца, верблюженцев-пенсионеров Анатолия Меньшикова и Владимира Мартынова и еще одного горожанина. Я занимаюсь пчелами с 1979 года. Но не было за это время такого, чтобы гибли пчелы, – рассказывает Василий Васильевич. – Химию в нашем госплемзаводе «Нижнеиртышский» для защиты посевов тоже использовали, но была она, видимо, слабее нынешней. Скажет Боровик, агроном госплемзавода, мол, сегодня будем травить посевы – подержите сутки пчел запертыми. Закроешь летки в ульях, для подстраховки  еще сутки подержишь – и выпускаешь. Никакого доха не было… За несколько дней замдиректора «Старгород-Агро» Алексеенко Евгений Иванович предупредил меня о том, что на 10-м поле первой фермы (так называли его в госплемзаводе «Нижнеиртышский», от него до села 6 км) рапс будет обрабатываться пестицидом, что препарат очень токсичен для пчел, действует не менее шести суток. Но столько дней запертыми пчел не продержишь, они там без всякого яда падут. Поэтому мы перевезли пасеки поближе к Верблюжью. Потом еще раз переехали: потому что травили  вредителей на 8-м поле первой фермы. Но, получается, надо было их увозить гораздо дальше.

Наконец показалось временное пристанище пасеки: несколько платформ на колесах с ульями, приткнувшихся к кромке леса.  Впритык  давно отцветшее рапсовое поле СП «Юбилейное» АПХ «Алтаур». По километражу, пройденному машиной, мы уехали с Валерием на пару десятков километров от Нижнего Иртыша. А по прямой до того поля, где обороняли рапс от вредителей, 7-8 километров. Пчеловоды говорят, что оптимальной добыча нектара пчелами считается на расстоянии в  3-4 километра от пасеки, но когда нет хорошего взятка, они способны пролететь в три раза больше.  Но при таком лётном «плече» их организм быстрее изнашивается, сокращается продолжительность и без того маленькой жизни.

Специалисты-аграрии приводят такое сравнение: рапс и пчелы словно созданы друг для друга. У рапса долгое цветение – 30-40 дней, треть лета. Весь нектар, выделяемый им, – на поверхности цветка, пчеле не нужно погружаться в него и  выпускать хоботок на всю длину.  Причем нектар в нужной, удобоваримой форме, в  виде фруктозы и глюкозы. Но эту крестоцветную культуру, ее сочную зелень очень любят насекомые-вредители. Пожирателей – более 50 видов, и защищать рапс от них приходится гораздо чаще, чем другие сельхозкультуры, бывает, делают 6-7 обработок за вегетацию. Причем аппетит, к примеру, личинки капустной моли таков, что за два-три дня, если вовремя не обнаружить гусениц, она способна от листьев один «скелет» оставить. Для уничтожения вредителей в ранней стадии нужны одни препараты, для развившихся насекомых требуются более сильные ядохимикаты, большей концентрации…

…Костюм пчеловода только на одном из мужчин, но защитной сетки на лице у него нет. Однако хозяев пчелы по запаху отличают и не тронут. Я же для них чужак, поэтому с опаской приближаюсь к ульям. А опасаться нечего: пчелы не летают – погибли. Погибли именно летающие пчелы, молодой расплод в ульях живой. Выживет ли, расплодится семья – это большой вопрос.

– Наши пчелы, хоть и считаются домашними животными, но их же не посадишь на цепь, – говорит Николай Петрович Бардин, пчеловод с большим стажем. – Уж очень они любят рапс. Если рядом будет цветущий донник,  а рапс где-то вдалеке, то  они полетят туда.  Руководителей «Старгород-Агро» тоже понять можно. Чтобы получить урожай, нужно соблюдать севооборот, менять сельхозкультуры местами. И бороться с вредителями.

Владимир  Мартынов предлагает вслушаться в окружающие звуки. Вслушиваюсь. Тишина режет уши. Здесь не стрекочут кузнечики, не поют птицы – на здешнем рапсовом поле  вредителей побороли. А вместе с  ними, похоже, и других обитателей природы. Но ведь есть же и более щадящие средства защиты рапса, не наносящие вреда природе! В европейских странах им заняты огромные площади,  к примеру, в Германии 1,2 млн. гектаров рапса, но пчел там умудряются  не потравить. И меда в этой стране на человека  потребляют в 6-7 раз больше, чем в России…

– В нашем хозяйстве посеяно 797 гектаров рапса (Это самая большая площадь его в районе, всего посеяно рапса в Саргатском районе 1422 гектара. – О.Ш.), – комментирует ситуацию заместитель директора по хозяйственной части ООО «Старгород-Агро» Е.И. Алексеенко. –  Возделывание рапса очень затратно. И семена очень дорогие, и препараты для химобработки. Мы пользовались разрешенными в России пестицидами. Об их высокой токсичности я предупредил Валерия Александровича Крафта по телефону за несколько дней до их использования.  От него это известие получили другие пчеловоды. Другие способы информирования мы не использовали.

Пчеловоды понесли существенные убытки. И по весне им, скорее всего,  придется покупать либо пчелопакеты, либо пчелосемьи (пчелопакет – это часть семьи, весною этого года он стоил 4,5-5 тыс. руб.). Могут ли пчеловоды надеяться на возмещение материального ущерба? Для этого, как стало известно, их пасеки должны иметь ветпаспорта и быть зарегистрированными в похозяйственной книге поселения.  Записи у некоторых пчеловодов в такой книге имеются, а вот  ветпаспортов нет ни у кого…

В качестве примера, показывающего, как могут быть выстроены взаимоотношения между сельхозтоваропроизводителями и пчеловодами. В Калачинском районе пчеловоды заключают договоры с крестьянско-фермерским хозяйством Геннадия Александровича Руля на постановку пасек  в его владениях и оплачивают определенную сумму (с каждой пчелосемьи). Глава КФХ, в свою очередь, обязуется обеспечить сохранность пчел  и использовать для защиты посевов  нетоксичные биопрепараты. Выгода пчеловодов понятна: они спокойны  и за пчел, и за хороший медосбор. Выгода для фермера тоже имеется: урожайность сельхозкультур от пчелоопыления увеличивается. И поэтому он сеет эспарцет, горчицу, рапс и гречиху – хорошие медоносы. На его полях «пасутся» более 1100 пчелосемей.

Людмила Любченко, агроном районного Центра развития сельского  хозяйства:

– Сегодня возделывание любой сельхозкультуры немыслимо без применения химических средств борьбы с сорняками, болезнями растений и насекомыми-вредителями. У используемых препаратов различная степень токсичности, некоторые опасны не только для пчел и животных,  но и для человека. Но руководители хозяйств не всегда информируют о таких  обработках. По ныне существующему законодательству необходимо  сообщать об этом заранее в СМИ, лучше всего через районную газету, извещать администрацию поселения, расклеивать соответствующие предупреждения-аншлаги в населенных пунктах. Главную проблему  я вижу в отсутствии нормального взаимодействия между сельхозтоваропроизводителями и пчеловодами. Мы, специалисты районного Центра, пытаемся его наладить. Не так давно  в «Ватцапе» создали чат для пчеловодов, куда выкладываем документы, которыми им необходимо руководствоваться. В случае обработки полей особо токсичными ядохимикатами мы могли бы сообщать об этом пчеловодам.

Для того чтобы пасека работала на законных основаниях необходимы ветеринарно-санитарный паспорт на нее, поставка на учет в похозяйственной книге поселения (справка из администрации поселения о наличие пасеки и количестве пчелосемей в ней). Это даст юридические основания для обращения в судебные инстанции в случае каких-либо форс-мажорных обстоятельств.

Первое, что надо было сделать пострадавшим пчеловодам, – немедленно заявить о гибели пчел в районный Центр развития сельского хозяйства. Мы бы выехали, зафиксировали это своим актом, разобрались бы в причинах произошедшего, запустив таким образом правовой процесс.

Олег Шипицын